Презентация "Военная поэзия". Поэты "убитого поколения"

Семён Гудзенко (5 марта 1922 - 12 февраля 1953)
Родился в еврейской семье, незадолго до его рождения переселившейся в Киев из Белой Церкви[1][2]. Его отец, Пётр Константинович (Кунович) Гудзенко, был инженером; мать, Ольга Исаевна (Исааковна) Гудзенко, — учительницей. Семья жила в Киеве на улице Тарасовской в доме № 3. В 1939 году поступил в МИФЛИ и переехал в Москву.
В 1941 году добровольцем ушёл на фронт, стал пулемётчиком в Отдельной мотострелковой бригаде особого назначения (ОМСБОН). В 1942 году был тяжело ранен в живот осколком мины. После ранения был корреспондентом во фронтовой газете «Суворовский натиск», освещал осаду и штурм Будапешта, где и встретил День Победы. 14 мая 1945 года был награждён орденом "Красной Звезды". Первую книгу стихов выпустил в 1944 году. После окончания Великой Отечественной войны работал корреспондентом в военной газете.
Стихотворения
«Однополчане» (1944)
«Стихи и баллады» (1945)
«После марша» (1947)
«Битва» (1948)
«Закарпатские стихи» (1948)
«Поездка в Туву» (1949)
«Дальний гарнизон» (1950)
«Новые края» (1953)
«Перед атакой» (1942)
«Могила пилота» (1966)
Мое поколение (Нас не нужно жалеть) (1945)

Михаил Валентинович Кульчицкий
(22 августа 1919, Харьков — 19 января 1943)
Родился в Харькове в семье адвоката, бывшего офицера 12-го драгунского Стародубского полка, Валентина Михайловича Кульчицкого, автора нескольких книг стихов и прозы. Первое стихотворение было опубликовано в 1935 году в журнале «Пионер». Учился в школе № 1 восемь классов. Окончив десятилетнюю школу № 30, работал плотником, чертёжником на Харьковском тракторном заводе. Поступив в Харьковский университет, через год перевёлся на второй курс Литературного института им. Горького (семинар Ильи Сельвинского). Учась, давал уроки в одной из московских школ. В 1941 году Кульчицкий уходит в истребительный батальон. В середине декабря 1942 года окончил пулемётно‑миномётное училище[1], получил звание младшего лейтенанта.
19 января 1943 года командир миномётного взвода младший лейтенант Михаил Кульчицкий погиб в бою под селом Трембачёво Луганской области[2] при наступлении от Сталинграда в район Харькова (1178-й стрелковый полк, 350-я стрелковая дивизия, 6-я армия, Юго-Западный фронт). Захоронен в братской могиле в селе Павленково Новопсковского района Луганской области Украины[3]. Имя поэта выбито золотом на 10-м знамени в Пантеоне Славы Волгограда.

Самым известным стихотворением Михаила Кульчицкого являются строки, написанные им незадолго до гибели. Финал стихотворения, несомненно, стал одним из символов Великой Отечественной войны:
Мечтатель, фантазёр, лентяй-завистник!
Что? Пули в каску безопасней ка́пель?
И всадники проносятся со свистом
вертящихся пропеллерами сабель.

Я раньше думал: «лейтенант»
звучит «Налейте нам!»
И, зная топографию,
он топает по гравию.

Война — совсем не фейерверк,
а просто — трудная работа,
когда, черна от пота, вверх
скользит по пахоте пехота.

Марш!
И глина в чавкающем топоте
до мозга костей промерзших ног
наворачивается на чоботы
весом хлеба в месячный паёк.

На бойцах и пуговицы вроде
чешуи тяжёлых орденов.
Не до ордена.
Была бы Родина
с ежедневными Бородино.

26 декабря 1942, Хлебниково-Москва

Па́вел Давидович Ко́ган (4 июля 1918, Киев — 23 сентября 1942, под Новороссийском, Краснодарский край)
Родился в семье Давида Борисовича (Боруховича) Когана (1895—1970) и Фани Моисеевны Коган (урождённая Парташникова, 1896—1977)[2][3]. В 1922 году вместе с родителями переехал в Москву.
В 1936—1939 годах учился в ИФЛИ, затем также занимался и в Литературном институте им. Горького. Выделялся из группы молодых поэтов, собиравшихся на поэтическом семинаре И. Сельвинского (А. Яшин, С. Наровчатов, М. Кульчицкий и другие). При жизни не публиковался, хотя его стихи были популярны в кругу московской литературной молодёжи. Совместно с другом Георгием Лепским сочинил несколько песен, в том числе песню «Бригантина» (1937), с которой позже, уже в 1960-е годы, началась его известность.
В 1937 году написал стихотворение «Поэту», посвящённое расстрелу Гумилёва и, по-видимому, оставшееся неизвестным органам НКВД. В 1966 году, несмотря на практически дословную цитату из знаменитого гумилёвского «Жирафа», это стихотворение было опубликовано в сборнике вместе с другими стихами Когана.
По некоторым версиям, Коган являлся агентом-провокатором НКВД, в частности, способствовал аресту Льва Ландау в 1938 г.[4]
В 1940 году впервые прочитал отрывки из романа в стихах «Владимир Рогов» Иосифу Уткину, руководителю объединения молодых поэтов при Союзе Писателей в Доме Литераторов.
Ещё школьником дважды исходил пешком центральную Россию. Побывал в геологической экспедиции в Армении (где его застала война). Хотя по состоянию здоровья (близорукость) был освобождён от призыва, закончил Военный институт иностранных языков Красной Армии (ВИИЯКА), эвакуированного из Москвы в 1941 году в Ставрополь Куйбышевской области (г. Тольятти - с 1964 года), в санаторий "Лесное". Стал офицером, военным переводчиком полкового разведотряда в звании лейтенанта. Написал строевую песню для своего батальона на мелодию «Бригантины».
23 сентября 1942 года на сопке Сахарная Голова под Новороссийском Коган и возглавляемая им разведгруппа попали в перестрелку, в которой Павел Давидович и был убит.
Поэт награждён посмертно мемориальной медалью литературного конкурса им. Н. Островского (1968), проводившегося Союзом писателей СССР и издательством «Молодая гвардия». Его произведения переведены на многие иностранные языки.

Цитаты
Семнадцатилетний Павел Коган написал бескомпромиссные строки, ставшие впоследствии знаменитыми[6]:

Я с детства не любил овал!
Я с детства угол рисовал!



Стихотворение — поразительный автопортрет первого поколения, выросшего при советской власти и готового ради ее окончательного торжества переступить через многое — разобранное впоследствии на цитаты и мотивы:


Мы пройдем через это.
        Мы затопчем это, как окурки,
        Мы, лобастые мальчики невиданной революции.
        В десять лет мечтатели,
        В четырнадцать — поэты и урки.
        В двадцать пять —
        Внесенные в смертные реляции.

        ...Мое поколение —
        это зубы сожми и работай,
        Мое поколение —
        это пулю прими и рухни.
        Если соли не хватит —
        хлеб намочи потом,
        Если марли не хватит —
        портянкой замотай тухлой.

Никола́й Петро́вич Майо́ров (20 мая 1919 — 8 февраля 1942)
Родился в деревне Дуровка (ныне не существует) Канадейской волости Сызранского уезда Симбирской губернии в семье рабочих. Отрочество и ранняя юность поэта связаны с городом, имеющим судьбу Родины Первого Совета — Иваново, где с десяти лет он жил, окончил одну из лучших городских школ, Общеобразовательную школу № 9 (ныне — школа № 26, г. Иваново)[1]. В 1937 году поступил на исторический факультет Московского государственного университета. С 1939 года одновременно учился в Литературном институте им. М. Горького, занимался в поэтическом семинаре Павла Григорьевича Антокольского.
В октябре 1941 года Николай Майоров призван в РККА Краснопресненским РВК г. Москвы. Был стрелком пулемётной роты 1106-го стрелкового полка 331-й стрелковой дивизии.
Погиб во время первого большого наступления советских войск — 8 февраля 1942 года в бою у деревни Баранцево Кармановского района Смоленской области. Долгое время место гибели и могила были не установлены. Похоронен в братской могиле в селе Карманово Гагаринского района Смоленской области[2].
Несколько стихотворений опубликовано за время его учёбы в газете «Московский университет». Две поэмы, написанные им в 1939 и 1940, не сохранились. Большинство рукописей, очевидно, утеряно вместе с чемоданом, отданным на сохранение в начале войны. Сохранившиеся стихотворные произведения были опубликованы посмертно.
В 2013 году были обнаружены три тетради с неизвестными школьными стихами Николая Майорова (РГАЛИ, ф. 1346, оп. 4, ед. хр. 101). Их в 1960 году передала сестра Михаила Кульчицкого — товарища Майорова по семинару П. Антокольского в Литинституте[3]. В РГАЛИ (ф. 632, оп. 1, ед. хр. 4055-4056) также хранится личное дело студента Литературного института, к которому приложены стихи Н. Майорова (некоторые из них не публиковались в сборниках 1962 и 1972 гг).

«Его стихи отличаются большой страстностью и утверждением активности в жизни. Данное Майоровым описание Н. Гоголя, сжигающего рукопись, позволяет предполагать, что он и сам порой критически относился к собственным стихам. Сожаление о том, чего не удалось пережить, и мотив ранней солдатской смерти говорят о предчувствии конечно же собственной судьбы. Лирика Майорова предметна, его язык большей частью жёсткий, немногословный, но, судя даже по немногим уцелевшим стихам, богатый».